Я присоединился к группе «Радха-Дамодара» в 1974 году и почти год был под руководством одного свами. За это время я так сильно выгорел, что уже собирался уйти. И вот в конце 1975 года – начале 1976 года мы добрались до храма в Нью-Йорке, который располагался в большом здании на 55-й Западной улице. Тамал Кришна Госвами был достаточно чувствительным к потребностям преданных, состоянию их ума и положению каждого из нас. Видя то, как мне было тяжело, он испытал некоторое сочувствие ко мне, и, наверное, именно поэтому определил меня к Джаянанде.
Я родился в неблагополучной атеистической семье родителей-алкоголиков. Когда я упоминал об этом в разговоре с кем-нибудь из членов группы «Радха-Дамодара», то сразу же получал один и тот же ответ: «Это все материальный мир, который похож на отхожее место с испражнениями куда ты входишь, делаешь свое дело, выходишь и идешь дальше. Так что даже не вспоминай об этом». Но когда я поделился своим прошлым с Джаянандой, который был гораздо более зрелым, разумным и очень чутким, он сказал мне: «О, тебе наверно было очень трудно».
Все что ему нужно было сделать — это просто немного посочувствовать, а не излагать философию. И поэтому я был очень благодарен ему за то, что он был таким человечным, мягкосердечным и заботился о каждом из нас. Более того, несмотря на то, что он был более продвинутым, чем любой из нас, он всегда вел себя так, как будто учился у вас. Он вел себя так словно все были его гуру. Он на самом деле был таким: очень смиренным, мягким и добрым.
Когда меня отправили к Джаянанде, у него был синий автобус, в котором он был водителем. В то время до знаменитой нью-йоркской Ратха-ятры он еще был здоровым. У него была программа «Международная кухня здорового питания» — название, которое он сам придумал. В его синем автобусе мы не носили дхоти. Мы одевали обычную одежду и ездили на нем по сельским ярмаркам в северной части штата Нью-Йорк. Там мы устанавливали палатку с вывеской «Международная кухня здорового питания» и распространяли прасад. К палатке подходили люди, и мы давали им пакоры с брокколи, которые готовил Джаянанда. Он также и меня обучал готовить. Помню, что у меня плохо получалось, но он оставался очень спокойным и мягким. Однажды я приготовил пакору из брокколи размером в почти целую головку. Она была огромной, и я съел ее полностью. Джаянанда стоял в стороне и удивленно наблюдал, как я по сути дела убиваю себя, объедаясь подобной пищей. Он многое нам позволял, никогда не выговаривал и не осуждал нас.
Помню, как мы выходили собирать цветы или выполняли еще какое-то незначительное служение. И что бы мы ни делали, Джаянанда делал тоже самое вместе с нами. Он мог бы этого не делать, поскольку был на десять лет старше всех остальных. Он мог бы сказать: «Я старший, и поэтому могу не ходить с вами». Но нет. Без всяких возражений, он считал, что должен предаваться и делать все то же, что и мы. Он показать великий пример для всех нас. Когда вы выше всех остальных, то отдаете другим приказы, но Джаянанда не пытался выделиться или вести себя так, как будто у него есть какие-то привилегии.
В Нью-Йорке у Джаянанды был большой бортовой грузовик. Джаянанда легко заводил дружбу с людьми. Это позволяло ему не только получать продукты бесплатно или с большой скидкой, но и получить очень хорошую цену за старый грузовик с большой плоской деревянной платформой без крыши. На этой платформе могли разместиться около дюжины человек. У нее были деревянные ограждения высотой примерно в полметра. Мы садились на эту заднюю платформу грузовика и выезжали на харинаму. Мы пели святое имя, разъезжая по улицам Манхэттена туда-сюда между Уолл-стрит и 55-й Западной улицей.
Джаянанда был настоящим экспертом в том, как объединять преданных в одну команду. Он поручал нам разнообразное служение. Моя обязанность заключалась в сборе гирлянд, предложенных Божествам Радхе-Говинде. Я брал все цветы и гирлянды, которые смог заполучить, разбирал их на лепестки — что занимало у меня несколько часов — и наполнял ими плетеные корзины. Мы брали с собой эти корзины, когда выезжали в кузове грузовика с деревянной платформой. Джаянанда организовывал наш выезд на том грузовике по улице. И когда нам попадалась толпа людей, например, на автобусной остановке, Джаянанда замедлял движение грузовика или даже, если мог, совсем останавливал его, и мы бросали эти цветочные лепестки на людей на улице, которые ехали на работу или еще куда-нибудь. Первой реакцией людей было удивление и гнев. Они начинали отмахиваться от того, что в них летело, не понимая, что происходит. Но потом, присмотревшись, они восклицали: «О, да это же цветы», и начинали улыбаться. И следующее, что мы делали после этого — бросали вниз бурфи или другие сладости. Таким образом, когда им становилось любопытно откуда падают эти лепестки цветов, они поднимали глаза и видели, что мы бросаем вниз красиво обернутые сладости с визиткой, на которой был текст маха-мантры и приглашение в храм на 55-й Западной улице. Джаянанда был превосходным организатором, способным привлечь много людей таким динамичным и великолепным способом.
Эта программа Джаянанды с посыпанием людей лепестками и бросанием им сладостей была очень эффективной. И по сей день люди в Нью-Йорке любят преданных. Когда я был на Ратха-ятре в Нью-Йорке в 2004 год в Центральном парке я разговорился с крупной под два метра ростом чернокожей женщиной-полицейским. Она была очень любезна и рассказала мне нечто удивительное. Она и несколько ее сослуживцев полицейских были назначены сопровождать наш фестиваль, но для них такое задание все равно что выходной день. Они отдыхают во время нашего фестиваля, поскольку в этот день у них нет совершенно никаких проблем. Она сказала, что завтра день парада пуэрториканцев, и поэтому будут изнасилования, ссоры и драки, может быть даже с применением оружия. Они проверили статистику и обнаружили, что каждый раз, когда мы устраиваем свой фестиваль в каком-нибудь из городов США, уровень преступности падает не только в том районе, где проводиться шествие, но и всем городе. Поэтому нас любят в Нью-Йорке и знают о нас.
Джаянанда организовывал программы с автобусом «Международной кухни здорового питания» и с бортовым грузовиком, который ездил по улицам, разбрасывая лепестки цветов и сладости, а затем в 1976 году в Нью-Йорке он проделал потрясающую работу по строительству колесниц для Ратха-ятры. На самом деле во время подготовки к этому фестивалю Джаянанда пожертвовал своей жизнью ради него. Я жил с ним в одной комнате, но был слишком рассеянным и не обращал на него внимания, сосредоточенный на самом себе. Однажды он вошел в комнату и сказал мне, что в больнице у него обнаружили неизлечимый рак лимфатической системы. Сейчас, оглядываясь назад, и вспоминая, как я повел себя и отреагировал на то, что он мне сообщил, мне становится очень стыдно. Мое единственное оправдание может быть только в том, что я родом из очень закоренелой атеистической семьи, и поэтому я ко всем был очень нечувствителен. Я ответил ему что-то вроде: «Да? Ну ладно». Я ничего не почувствовал, был бессердечным и совершенно не способным ответить ему тем же терпением и добротой, которую он проявлял к людям, подобным мне. У меня не было к нему никакого чувства благодарности, которую он действительно заслуживал. И это то, о чем я теперь очень сожалею. В то время я не мог оценить своей удачи, хотя должен был. Мне потребовалось пятьдесят лет для того, чтобы начать понимать то, как мне повезло, что у меня было недолгое общение с ним.
Еще один небольшой пример того, каким большим благословением в моей жизни он был. Джаянанда лежал в больнице, находящейся где-то на севере Манхэттена. Несколько раз я садился в автобус и ездил, чтобы навестить его. Он был моим соседом по комнате, и поэтому я просто из чувства долга, очень безличностно, — поскольку был большим имперсоналистом, — думал, что должен проведать его.
Итак, я пришел в больницу. Джаянанда был тяжело болен и находился в общей палате. Ему необходимо было выйти из нее, чтобы встретиться со мной в зоне для посещения. Мне было очень неловко, и я не знал, как себя надо вести, но при этом гордился собой и считал, что я хороший парень, который пришел навестить умирающего человека. С таким искаженным сознанием я пришел в зону для посещения и ждал пока выйдет Джаянанда. Я считал, что пришел в больницу, чтобы помочь ему, оказать необходимую поддержку, в которой он нуждается, и придать ему оптимизма. Он вышел и посмотрел на меня, а затем вручил мне караталы и сказал: «Воспевай». Вокруг нас в зоне для посещения были другие люди, которые разговаривали с членами своих семей, поэтому я не хотел воспевать, поскольку чувствовал себя неловко из-за этого. Я стал возражать: «А что подумают эти люди?», но Джаянанда был очень простым и решительным, поэтому у меня не было выбора и мне пришлось начать петь.
После того как в больнице я стал петь святое имя уже не осталось вопроса о том, кто кому помогает. Я не знаю, как вообще мог помочь ему, но на самом деле это он помогал мне, даже в ситуации, когда я думал, что по социальным стандартам я здесь, чтобы помочь ему. Посетить его не было моим искренним желанием, исходящим из сердца. Я просто решил, что должен это сделать из-за общественных условностей для помощи другому человеку. Однако все произошло с точностью до наоборот: когда я попал туда, он заставил меня воспевать на публику. Я нервничал или смущался. Ко мне больше никто не присоединялся, но для него это не имело никакого значения. Его это не беспокоило, поскольку он понимал важность повторения Харе Кришна.
Многие старшие преданные говорят о том, что Прабхупада выделил Джаянанду как единственного настоящего святого нашего Движение. Слава Джаянанде Тхакуру!