В субботу весь день девушки готовят и смазывают маслом чапати. Джаянанда беспрерывно ездит туда-сюда, перевозя ящики яблок и бананов и выполняя сиюминутные поручения. Без энтузиазма Джаянанды мы были бы как без рук. С опытностью водителя такси он гоняет на своей машине вверх и вниз по холмам Сан-Франциско, перевозя прасад, плакаты, цветы, инструменты, усилители и колонки. Его воодушевление заразительно, он вдохновляет на помощь даже самых рассеянных хиппи.
Из книги Хаягривы Прабху «Взрыв Харе Кришна. Зарождение сознания Кришны в Америке», гл. 11.
Пока прилетевшие пассажиры проходят завершающую регистрацию документов, мы все с нетерпением ждем, думая о том, как же будет выглядеть Свамиджи. Мы как-то не можем представить себе его изможденным, немощным или хилым. Нам трудно согласиться с тем, что его тело, — посредник, через которого мы воспринимаем от него его учение, — может быть каким-то образом повреждено, не считаясь с величием личности, находящейся внутри него.
Он последним идет с самолета в сопровождении Киртанананды. Несмотря на пережитый им серьезный инфаркт, он почти не изменился, не считая того, что выглядит немного усталым. Девушки бросаются ему на встречу, все в слезах. Мы бросаем цветы, собранные в парке Голден-Гейт — рододендроны и гибискусы. Он улыбается в ответ, но ничего не говорит, и это странно. Вместо того чтобы дать свою обычную речь в аэропорту, он смотрит на нас, чтобы мы дали ему пройти. Он тихо повторяет Харе Кришна, его пальцы непрерывно перебирают четки в мешочке, ведя счет кругов.
Мы делаем ему проход, и он пробирается сквозь толпу к эскалатору, который быстро выносит его к выходу. Следуя его примеру, мы ничего не говорим, а просто повторяем святое имя на четках тихо и внимательно. Его присутствия уже достаточно. Он цел и невредим, и мы удовлетворены тем, что он наконец-то с нами.
Выйдя из здания аэропорта, Свамиджи садится в такси Джаянанды. Мы предлагаем ему отвезти Свамиджи прямо в Стинсон-бич, но Свамиджи хочет заехать сначала в храм на Фредерик-стрит. Не дожидаясь выгрузки багажа, Киртанананда поручает багажный талон Упендре.
Услышав о приезде Свамиджи, храм заполняют посетители с Хэйт-стрит. Свамиджи остается там лишь столько времени, сколько нужно, чтобы предложить поклоны Божествам Джаганнатхи. Ничего не говоря, он возвращается в машину, и Джаянанда отвозит его в Стинсон-бич, в Парадизио.
По дороге в Стинсон-бич находится лес Мьюаир, и, вспомнив, что ухабы однажды уже укачали Свамиджи, Киртанананда просит ехать помедленнее. Свамиджи ложится отдохнуть. И все же его подташнивает. Прибыв в Стинсон-бич, мы все вздыхаем с облегчением. Свамиджи сразу же замечает за прочим убранством лужайки статую Будды. Он качает головой и слегка улыбается, как бы говоря: «Вы все еще не научились».
Теперь больше, чем когда-либо, мы чувствуем в его присутствии нечто необъяснимое — призрачное, манящее, уникальное, магическое. Медленно и тихо шагая к домику, он вызывает в нас любовь и благоговение. Но странно видеть, как теперь он молчалив, странно находится в его присутствии и не слышать его бесконечных бесед о Кришне, видеть, как он терпеливо сносит то, как ухаживает за ним Киртанананда. И все же теперь каждое мгновение проведенное вместе с ним кажется более драгоценным и полным прелести. Внутри каждый из нас знает, как близки мы были к тому, чтобы навсегда утратить его и как мало осталось времени.
Джанаки нарушает молчание и напряженную встречу рыданием. Мукунда пытается успокоить ее. Свамиджи улыбается и смотрит через раздвижное окно на океан.
«Чудесно, — тихо говорит он. — Вы нашли чудесное место».
С материальной точки зрения, Парадизио — всего лишь прописанное доктором лечение. Но я с грустью чувствую, что Свамиджи не останется здесь надолго. Хотя он только что прибыл, на лице его лежит тень отъезда.
Джайа ом вишнупада парамахамса паривраджакачарья…
Паривраджакачарья — это странствующий монах, всегда приезжающий и уезжающий. Так или иначе, он примиряет две противоположности. Сидя на полу за своим низеньким сундучком, он выглядит так, как будто вечно находится тут, и все-таки в его присутствии есть нечто от неуловимости вспышки молнии. Нужно двигаться очень быстро, чтобы суметь коснуться его лотосоподобных стоп.
***
Сейчас Свамиджи ни с кем не разговаривает. Он сразу же идет в свою комнату отдыхать. Перелет был огромным напряжением. Киртанананда ясно дает всем понять, что Свамиджи на режиме выздоровления. Кроме Упендры, слуги, и меня, редактора, посетителей быть не должно. Свамиджи больше всего не терпится завершить «Бхагавад-гиту». Сейчас это его главная забота, она должна стать Библией Движения сознания Кришны. Без нее мы оказались бы на корабле в открытом море, без карты и компаса. Так что нам нужно предоставить Свамиджи все условия для выздоровления.
***
Пока Свамиджи отдыхает, Киртанананда хлопочет о том, чтобы превратить домик в Вайкунтху. Он привез с собой из Нью-Йорка дюжину картин — изображение Нрисимхадева, Нарады Муни, Радхи-Кришны, храма в Джаганнатха-Пури. Джадурани усовершенствовала свое искусство. Мы развешиваем картины по дому. Поскольку Божества Джаганнатхи за несколько дней до Ратха-ятры должны исчезнуть на некоторое время из храма, мы привозим Их Светлости в Парадизио и устанавливаем Их на пианино в гостиной.
Ратха-ятра намечена на воскресенье — всего через четыре дня. Мы все еще пребываем в замешательстве относительно процессии. Кажется, что указания Свамиджи невыполнимы, нам поручено устроить что-то порядка шествия Роуз Боул. Шьямасундара и Джаянанда лихорадочно трудятся, чтобы соорудить балдахин поверх грузовика с открытым кузовом, данного нам на прокат диггерами. Полиция начинает досаждать нам. Они хотят точно знать, как долго будет проходить шествие.
«И что это вообще такое?» — домогаются они.
«Религиозный фестиваль», — объясняем мы.
Полицейские качают головами, жалуются на хиппи и устанавливают все новые клейма. Хэйт-Эшбери, хиппи, свами, поклонники культов, почитатели кислоты, участники «би-ин», длинноволосые, рок-группы — для них все это одно и то же.
«Просто обеспечьте всем полную безопасность, — говорят они. — И проведите это все в темпе».
***
Суббота 8 июля. Прошло три дня после приезда Свамиджи. Мы едем в Стинсон-бич за Господом Джаганнатхой. За последние три дня никому не позволялось навещать Свамиджи. Киртанананда и Упендра заботились о нем, я же обращался к нему лишь с самыми острыми проблемами редактирования. Пока мы помещаем Божества в машину Джаянанды, Свамиджи стоит в дверях и наблюдает за нами, очевидно, испытывая желание поехать вместе с Господом. Мы ничего не говорим, понимая, что, если бы он мог, он с радостью возглавил бы процессию.
«Этот фестиваль — главное событие года в Джаганнатха-Пури, — рассказывает нам он, говоря медленно, едва слышным голосом. — Так что, проведите его замечательным образом. Господа не надо подгонять и торопить, но следует везти Его на побережье, как приличествует царю. На самом деле, колесницу должны тащить вручную. Мы можем понять это из одного случая. Когда колесница встала, как вкопанная, Чайтанья Махапрабху Сам уткнулся в нее головой и стал толкать так, что она поехала, таким образом он явил свою сверхчеловеческую силу. А перед Господом Джаганнатхой Чайтанья Махапрабху пел и танцевал, и в экстазе падал на землю. Эти игры содержатся в писаниях, и однажды мы переведем их. В любом случае, это первая Ратха-ятра в Америке. Проведите ее так хорошо, как только можете, и Господь Джаганнатха будет удовлетворен».
Из Стинсон-бич мы везем Божества на квартиру Шьямасундары на Хэйт и Лион. Там мы помещаем Их в угол и зашториваем. Их Светлости прячутся. Несмотря на то, что мы хотим провести процессию по Хэйт-стрит через парк Голден-Гейт, полиция настаивает на том, чтобы мы пошли по Фредерик-стрит и направлялись на юг. Работники парка боятся того, что хиппи могут потоптать цветы. В субботу весь день девушки готовят и смазывают маслом чапати. Джаянанда беспрерывно ездит туда-сюда, перевозя ящики яблок и бананов и выполняя сиюминутные поручения. Без энтузиазма Джаянанды мы были бы как без рук. С опытностью водителя такси он гоняет на своей машине вверх и вниз по холмам Сан-Франциско, перевозя прасад, плакаты, цветы, инструменты, усилители и колонки. Его воодушевление заразительно, он вдохновляет на помощь даже самых рассеянных хиппи. Хотя плакаты Ратха-ятры, нарисованные Харидасом, представляют собой официальное оповещение о празднике, все на Хэйт-Эшбери только и говорят, что о фестивале. Шествие Кришны к побережью! Пир любви! Несите цветы, надевайте колокольчики, разукрасьте себя, пойте и веселитесь! Чествуйте Шри Джаганнатху, Господа Вселенной!
***
Воскресное утро, 9 июля. Шьямасундара едет к диггерам забирать грузовик, который сегодня будет колесницей Господа Джаганнатхи, верховного владыки вселенной. На открытый кузов мы вбиваем гвоздями деревянные подпорки полутора метров в высоту, чтобы укрепить на них балдахин. Вместе с балдахином мы развешиваем цветы и колокольчики, а на деревянные подпорки мы наклеиваем репродукции с Кришной. На широком бампере мы пишем краской «Харе Кришна» на санскрите. Субал и Рамануджа разгружают коробки с цветами из парка, а Харшарани с Ямуной приносят полные корзины чапати. Джаянанда приезжает с 35-литровыми баками с яблоками, апельсинами и бананами. Когда колесница Ратха-ятры готова, Джаянанда катит ее к апартаментам Шьямасундары, где ждут Их Светлости. Расшторив Божества и одев на Них гирлянды из гибискусов, мы осторожно несем Их вниз на Их колесницу.
«Джаганнатха-свами найана патхагами бхавату ме», — поем мы, помещая Господа Джаганнатху с правой стороны в колеснице под балдахином. «Господь вселенной, пожалуйста, яви Себя мне». Субхадра выглядывает сзади, а Господь Баларама стоит с левого боку. По четырем углам колесницы мы расставляем христианский, мусульманский, иудаистский флаги и флаг ИСККОН. Наш флаг состоит из санскритского ом и рисунка танцующих Радхи и Кришны.
«В действительности, каждое Божество должно ехать на отдельной колеснице, — рассказал нам Свамиджи, — а колесницы эти за веревки должны тянуть по улицам толпы людей. Но, ничего. Может быть, в будущем вы сможете организовать это».
В целом же, Господь Джаганнатха выглядит очень счастливым, глядя на вселенную со Своего открытого грузовика. Пока мы поворачиваем за угол на Хэйт-стрит, колокольчики на балдахине позванивают. Их Светлости слегка покачиваются, как будто танцуют. Мы беспокоимся о том, чтобы укрепить Их получше.
В час дня на мотоциклах приезжает полиция, чтобы сопровождать наше шествие по Хэйт. Начинают собираться хиппи, а улица свободна от машин. Харидас, Мукунда, Джанаки и я едем на колеснице. Мукунда кричит в микрофон, прося каждого петь Харе Кришна. Пока Господь Джаганнатха великодушно улыбается, полицейские набирают обороты на своих мотоциклах. Они торопятся.
Харидас играет на мриданге, я извергаю из своего рожка звуки, подобные тем, что можно услышать при разрушении вселенной. Увидев таращащихся на нас индийцев, мы приглашаем их на колесницу. Мы медленно продвигаемся вперед. Субал с воздетыми к небу руками танцует и поет перед колесницей. Мы просим его идти медленно, несмотря на полицейских. Ямуна, Гурудас, Упендра и другие тоже идут, окружив колесницу. Девушки одеты в сари и даже некоторые хиппи облачились в одежды преданных. Барабаны, караталы и бубны отбивают ритм, и толпа запевает Харе Кришна. Всегда готовые присоединиться к какому-нибудь празднеству, хиппи вылезают из боковых улиц, из квартир, из кафе целыми тучами. Девушки раздают апельсины, яблоки, бананы, чапати и пури.
Пока Шьямасундара ведет колесницу, по обочинам дороги собираются люди и втекают в уличное шествие. Господь Джаганнатха не перестает улыбаться.
«Двигайтесь! Двигайтесь!» — кричит с мотоцикла полицейский Шьямасундаре.
«Помедленнее! — кричит в окно Шьямасундаре Мукунда. — Мы можем прибавить на Фредерик».
По Хэйт, ко входу в парк, мы собираем огромнейшую толпу. Субал, теперь превратившейся в вертящегося дервиша, как сумасшедший танцует перед колесницей, иногда останавливаясь и кружась на месте. Джаянанда прыгает вверх и вниз на прямых ногах и стучит в караталы. Время от времени колесница останавливается и собираются люди вокруг танцующего Субала и прыгающего Джаянанды.
Полицейский на мотоцикле опять прорезается сквозь толпу и вопит на Шьямасундару, чтобы тот ехал быстрее. «Я не могу переехать через людей», — возражает Шьямасундара.
В конце концов, когда мы добираемся до входа в Станьян, окружающие нас толпы блокируют улицы. Мы сворачиваем налево, к храму, а полицейские взмывают, разворачиваясь, как бешеные осы. Хиппи хватаются за заднюю часть колесницы. Я разбрасываю цветы. Мукунда разбрасывает яблоки. Харидас разбрасывает воздушные поцелуи. Когда мы добираемся до Фредерик-стрит и проезжаем храм, раздаются громкие возгласы: «Храм Радхи-Кришны ки джая! Нью-Джаганнатха-Пури ки джая!»
Пока мы поднимаемся на горку, Шьямасундара переключается на первую передачу. Снова танцующие Субал и Джаянанда вынуждают нас останавливаться. Тогда двигатель моментально выключается и мы сползаем назад где-то на 10 метров. Я боюсь, что мы подавим людей, но все умудряются смеясь увильнуть с пути. Господь Джаганнатха оберегает нас. Когда мы проезжаем по району, заселенными богатыми людьми, они выбегают на свои балконы посмотреть. У них открываются рты. Некоторые свирепо смотрят в гневе. «Сумасшедшие хиппи!», «То ли еще будет!», «Это международное общество спятивших».
Домовладельцы накидываются на полицейских, требуя объяснений. Мы едем дальше, за нами уже следуют сотни хиппи, все они поют Харе Кришна, толпа теперь растянулась на три квартала.
Когда мы добираемся до пляжа, мы спрыгиваем с колесницы, бежим по песку вниз и встаем перед Тихим океаном. Харе Кришна. Дальше дороги нет.